Розділ «Лекция 4. ПРЕДЫСТОРИЯ СОЦИОЛОГИИ. КЛАССИКИ XVIII—XIX вв.»

В "Критике практического разума", освященной проблемам нормативной регуляции социального поведения, Кант использовал понятие императива. В его понимании императив — это правило, содержащее объективное принуждение к поступку определенного вида. Все императивы подразделяются на гипотетические и категорические. Под первыми подразумеваются требования, которые следует соблюдать в качестве необходимых условий, чтобы достичь поставленных целей. Так, человек, занимающийся торговлей и желающий иметь постоянных покупателей, должен быть с ними честен. Требование "будь честен" выступает для него в качестве гипотетического императива, условия по той причине, что честность не является в его глазах самоцелью и самоценностью, а есть всего лишь средство для веления успешной торговли.

Среди гипотетических императивов различаются императивы умения и императивы благоразумия. В вышеприведенном случае первыми можно считать требования овладеть множеством конкретных навыков, связанных с успешным осуществлением торговой деятельности. Требование же быть честным является императивом благоразумия, продиктованным не нравственными мотивами, а прагматическими соображениями.

Поступки, осуществляемые под воздействием гипотетических императивов, Кант квалифицирует не как моральные, а как легальные, то есть вполне приемлемые и даже одобряемые обществом, не противоречащие его интересам и задачам развития цивилизованных отношений.

Применительно к правовой проблематике принцип гипотетической императивности достаточно точно мог бы характеризовать ориентационную и регулятивную природу норм позитивного права. Эти нормы представляют собой предположительные (в кантовской терминологии "гипотетические") условия и средства, необходимость соблюдения или использования которых очевидна при достижении позитивных, легальных социальных целей.

Гипотетическая императивность позитивного права — его сущностная черта. Легальные поступки, соответствующие нормам позитивного права, — это поступки, представляющие собой действия, формально совпадающие с требованиями закона. При этом мотивы их могут быть самыми разными, в том числе имморальными.

Иначе обстоит дело с социальными требованиями, которые Кант возводит к понятию категорического императива. Под ним он понимает требование: "Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству". То есть это требование того, чтобы каждый человек относился к другому всегда бескорыстно, видя в нем не средство достижения своих целей, а самостоятельную, абсолютную самоценность. Любой человек заслуживает такого отношения, ибо он — образ и подобие Бога, то есть действительно высшая ценность на земле.

Природа не наделила человека способностью постоянно поступать в соответствии с требованиями категорического императива. Для того чтобы не стать рабом своего естественного эгоизма, он вынужден постоянно помнить о своем нравственном долге и прибегать к волевому самопринуждению, Кант доказывает, что человек имеет все необходимые для этого качества: он может и должен уметь поступать в соответствии с повелениями категорического императива. Тем более что цель человеческой жизни заключается, по Канту, в стремлении не к счастью, а к исполнению своего нравственного долга. Двигаясь по этому трудному пути, человек поднимается на высшие ступени духовности, а наградой за это ему становится чувство собственного достоинства.

Категорический императив амбивалентен: он имеет одновременно и нормативную, и ценностную природу. Как нормативное начало он обозначает достаточно узкое русло, за пределы которого не должно выходить социальное поведение. Но как ценность он обозначает бесконечно далекие цели, к которым человек будет стремиться на протяжении всей истории мировой цивилизации. В нормативном отношении категорический императив — образец должного, а в ценностном смысле он — не только должное, но и желаемое. Его содержательно-смысловая амбивалентность проявляется и в том, что своей нормативной стороной он заставляет человека подчиняться своим велениям из сознания необходимости и долга, а своей ценностной стороной он делает так, что человеческий дух влечется по освещаемому им пути свободно, из одной внутренней потребности в благе и совершенстве.

Для Канта категорический императив — это нравственный закон всех времен и народов. В качестве закона он обладает следующими качествами — объективностью, абсолютностью, необходимостью, универсальностью. То есть его природа онтологич-на; она сродни тем же принципам, в соответствии с которыми существует "звездное небо над нами". В качестве такового категорический императив запрещает людям делать то, что могло бы стать всеобщим правилом повеления и в итоге привело бы к разрушению основ цивилизованного общежития. Он запрещает посягать на жизнь, собственность и личное достоинство других людей. Он запрещает лгать, нарушать обязательства, предавать, присваивать чужое. Он исходит из предположения, что если все начнут лгать, посягать на жизнь, личность и собственность друг друга, нормальная социальная жизнь станет совершенно невозможной. Именно поэтому категорический императив, запрещая все это, требует от людей только одного: чтобы каждый видел в другом абсолютную ценность и относился к нему, а значит и к его жизни, личности, собственности, свободе, правам и достоинству соответствующим образом.

Социальная ценность естественно-правовых норм

С точки зрения методологии разработка Кантом теории категорического императива имеет огромную ценность для обоснования сущности естественного права. Идея категорической императивности естественно-правовых норм позволяет обосновать их безусловную повелительность для общественного и индивидуального правосознания. Она доказывает, что их адресатом являются все без исключения субъекты правоотношений. Перед фактом безусловной категоричности естественно-правовых требований все равны, поскольку эти требования доводят до людей содержание всеобщего нравственного закона.

Безусловная обязующая сила естественно-правовых норм ценна для цивилизации тем, что позволяет подчинять разрозненные, обособленные интересы частных индивидов единой, высшей цели развития человеческого рода и приглушать эгоистические или узко-корпоративные настроения.

Важно отметить, что безусловно долженствовательная категоричность естественного права не предусматривает резкого отделения целей от средств. Полагая в качестве целей защиту жизни, свободы, собственности и достоинства индивидов, естественно-правовые нормы предполагают, что при их достижении категорически запрещено использовать средства, наносящие ущерб свободе, собственности и достоинству других людей.

Если следовать за Кантом, то источник категорической императивности норм нравственности и естественного права находится не вне субъекта, а в нем самом, в его свободной воле. Именно она является источником внутреннего законодательства, непосредственно соотносящегося с объективными, абсолютными и всеобщими требованиями. Можно утверждать, что свободная воля и воля, подчиненная естественно-правовым нормативам, — это одно и то же. Не может быть индивидуальной воли, свободной от всяких норм, поскольку тогда ее проявления утратили бы черты цивилизованности, исчезла бы целенаправленность ее проявлений и она предстала бы как отрицание самой себя. Если таковая и пожелала бы себя проявить, переступив через нормы морали и нрава, то у общества и государства всегда на этот случай припасены охранительные средства. "Предположим, — пишет Кант, — что кто-то утверждает о своей сладострастной склонности, будто она, если этому человеку встречается любимый предмет и подходящий случай, совершенно непреодолима для него; но если бы поставить виселицу перед домом, где ему предоставляется этот случай, чтобы тотчас же повесить его после удовлетворения его похоти, разве он и тогда не преодолел бы своей склонности?". То есть истоки человеческих злодеяний и подвигов не следует искать во внешних факторах. Правомерен взгляд, согласно которому в социальном мире нет таких причин, которые заставили бы человека перестать быть существом, способным к свободным волеизъявлениям. Причины всегда можно отыскать в нем самом и поступки его всегда можно рассматривать как свободные, а следовательно, и отвечать он за них должен лично и в полной мере.

Предельная категоричность естественно-правовых требований заставляет индивидов обуздывать свои эмоции и страсти. И там, где у кого-то для этого недостает доброй воли, их подстраховывает правосудие, поскольку естественное право — это все-таки право, за которым стоят не только благие пожелания цивилизованного сообщества, но и его способность и сила, которых достаточно, чтобы реализовать эти пожелания.

Обобщая сказанное, можно сформулировать основные, вытекающие из кантовских посылок, принципы категорической императивности естественного права:

1. Существуют объективные, не зависящие от воли людей, абсолютные по статусу и безапелляционные по степени требовательности первопринципы правомерного социального поведения людей, отвечающие критериям блага и справедливости.

2. Эти объективные первопринципы первичны по отношению к конкретным системам норм позитивной морали и позитивного права и выполняют по отношению к ним критериальную функцию исходных эталонов.

3. Содержание этих первопринципов доводится до людей и становится достоянием цивилизации и культуры посредством механизмов метафизической интуиции, религиозного, нравственного и естественно-правового сознания.

Г. В. ГЕГЕЛЬ