Розділ «Змістовий модуль ІІ ДЕРЖАВА І ПРАВО ЛИТОВСЬКО-ПОЛЬСЬКОГО ПЕРІОДУ ТА КОЗАЦЬКОЇ ДОБИ»

3. На місце старшого, який більше не буде (вибиратись) з серед козаків, ми будемо ставити старшого комісара, від сейму до сейму, за рекомендацією гетьманів,— людину, яка була б народжена в шляхетському стані, в лицарській справі досвідчена, підтримувала б у війську лад, запобігала б усяким бунтам, була б справедлива до вбогих людей і з розпорядження гетьмана приходила б у той час і на призначене місце, де потребуватиме Річ Посполита. Він мусить бути приведений до присяги ...

4. Цьому комісарові мусять коритися осавули, полковники, сотники, як і все військо. Всі вони, також полковники з комісаром, мусять залежати від гетьмана. Більше того: і осавулами мусять бути шляхтичі, досвідчені в лицарському ремеслі, випробуваної доблесті і віри. Сотники і отамани можуть обиратися з самих козаків, добре заслужених перед нами і Річчю Посполитою, і людей лицарських. Резиденція комісара мусить бути в Трахтемирові, як у центральному пункті. Полковники мусять перебувати кожний при своєму полку, причому не відлучатися з своїх місць, хіба на законній підставі і то з відома коронного гетьмана.

5. Полки з своїми полковниками повинні ходити по черзі на Запоріжжя для охорони тих місць і щоб перешкодити татарським переходам через Дніпро. Треба невпинно стежити, щоб козацька вольниця не ховалась по островах і звідти не чинила б походів на море. Разом з тим жоден козак не повинен наважуватись ходити на Запоріжжя без паспорта комісара; спійманий комендантом козацьким, він підлягає смертній карі.

6. Попереджаємо також про те, щоб перебуваючі на службі у Речі Посполитої козаки не терпіли від старост і українських підстарост безсудних вироків. Так само козаки не повинні чинити ніяких труднощів у здобуванні доходів у наших маєтках, — за цим полковники і комісари повинні пильно стежити і, якби виявились недбалими у виконанні своїх обов'язків, то підлягають відповідаль ності перед коронним гетьманом. В разі виникнення справи між міщанином з наших маєтків і реєстровим козаком в судах у такій справі повинні засідати підстарости з полковником.

7. ...Козаки реєстрові ніким не повинні бути обтяжені як щодо земель, так і особисто. Наші міщани, згідно з старовинними правами і заборонами, не повинні ні самі вступати в козаки, ні втягати в це своїх синів, ні навіть віддавати заміж за козаків своїх дочок під страхом кари з конфіскацією майна.

Попереджую про те, щоб козаки в далеких українських місцевостях (крім Черкас, Чигирина, Корсуня, де для безпеки від поганих повинні проживати); в інших містах на самій Україні не проживали, щоб, живучи там разом, вони не мали ніякого приводу до зборищ і далі до бунтів.

Как в выборе войсковой старшины и разделе земель, так и в судах, наказаниях и казнях запорожцы руководились не писанными законами, а «стародавним войсковым обычаем, словесным правом и здравым смыслом». ...Писанных законов запорожские козаки даже старались избегать, опасаясь, чтобы они не изменили их вольностей. Оттого самые наказания и казни у запорожских козаков всего больше касались уголовных и имущественных преступлений.

Нельзя сказать при этом, однако, чтобы запорожские судьи, руководствовавшиеся в своей практике исключительно обычаем, дозволяли себе произвол и допускали волокиту дел: и незначительное число запорожского товарищества и чисто народное устройство его, и полнейшая доступность всякого члена козацкой общины к высшим начальникам делали суд в Запорожье простым, скорым и правым в полном и точном смысле этих слов; обиженный и обидчик словесно излагали перед судьями сущность своего дела, словесно выслушивали решение их и тут же прекращали свои распри и недоразумения, причем, перед судьями были одинаково равны — и простой козак и знатный товарищ.

Дошедшие до нас акты, касающиеся судебных козацких дел, показывают, что у запорожцев признавались — право первого займа, право договора между товарищами, право давности владений, - последнее, впрочем, допускалось только в ничтожных размерах, и то в городах; оно касалось не пахотных земель и угодий, бывших всеобщим достоянием Козаков, а небольших при домах огородов и усадебных мест; признавался обычай увещания преступников отстать от худых дел и жить в добром поведении; допускались следствия «по самой справедливости, зрелым оком» во всякое время, кроме постоянных дней первой седмицы; практиковались предварительное заключения преступников в войсковую тюрьму или пушкарню и пристрастный суд или пытки; наконец, дозволялась порука всего войска и духовных лиц за преступников, особенно если эти преступники выказывали себя раньше с выгодной для войска стороны или почему-либо нужны были ему.

Те же акты и свидетельства современников дают несколько примеров гражданского и уголовного судопроизводства у запорожских козаков. Из преступлений гражданского судопроизводства важнейшими считались дела по неправильной денежной претензии, неуплатному долгу, обоюдным ссорам, разного рода шкодам или потравам, дела по превышению определенной в Сичи на продажу нормы товаров.

Из преступлений уголовных самым большим считались: убийство козаком товарища; побои, причиненные козаком козаку в трезвом или пьяном виде; воровство чего-либо козаком у товарища и укрывательство им краденной вещи: «особливо строги были за большое воровство, за которое, ежели только двумя достоверными свидетелями в том докажутся, казнят смертию»; связь с женщиной и содомский грех ввиду обычая, запрещавшего брак сичевым козакам; обида женщине, когда козак «опорочит женщину не по пристойности», потому что подобное преступление «к обесславлению всего войска запорожского простирается»; дерзость против начальства, особенно в отношении чиновных людей русского правительства; насилие в самом Запорожье или в христианских селениях, когда козак отнимал у товарища лошадь, скот и имущество; дезертирство, т. е самовольная отлучка козака под разными предлогами в степь во время похода против неприятеля; гайдамачество, т. е. воровство лошадей, скота и имущества у мирных поселенцев украинских, польских и татарских областей и проезжавших по запорожским степям купцов и путешественников; привод в Сичь женщины, не исключая матери, сестры или дочери; пьянство во время походов на неприятеля, всегда считавшееся у козаков уголовным преступлением и ведшее за собой строжайшее наказание.

Строгие законы, объясняются в Запорожье тремя причинами: во- первых, тем, что туда приходили люди сомнительной нравственности; во- вторых, тем, что войско жило без женщин и не пользовалось смягчающим влиянием их на нравы; в-третьих, тем, что козаки вели постоянную войну и потому нуждались для поддержания порядка в войске в особо строгих законах.

Судьями у запорожских козаков была вся войсковая старшина, т. е. кошевой атаман, судья, писарь, войсковой асаул; кроме того, довбыш, куренные атаманы, паланочныи полковник и иногда весь Кош. Кошевой атаман считался высшим судьей, потому что он имел верховную власть над всем запорожским войском. Но настоящим официальным судьей в Запорожье был войсковой судья; однако, он только разбирал дела, давал советы ссорившимся сторонам, но не утверждал окончательно своих определений, что предоставлялось войском только кошевому атаману. Войсковой писарь иногда излагал приговор старшины на раде; иногда извещал осужденных о судебных решениях, особенно когда дело касалось лиц, живших не в самой Сичи, а в паланках, т. е отдаленных от Сичи округах или станах. Войсковой асаул выполнял роль следователя, исполнителя приговоров, полицейского чиновника: он рассматривал на месте жалобы, следил за исполнением приговоров кошевого атамана и всего Коша, преследовал вооруженной рукой разбойников, воров и грабителей. Войсковой довбыш был помощником асаула, и приставом при экзекуциях, он читал определения старшины и всего войска публично на месте казни, или на войсковой раде. Куренные атаманы, весьма часто исполнявшие роль судей среди козаков собственных куреней, имели при куренях такую силу, что могли разбирать тяжбу между спорившими сторонами и телесно наказывать виновного в каком-либо проступке.

Наконец, паланочный полковник, с его помощниками — писарем и асаулом, живший вдали от Сичи, заведывавший пограничными разъездами и управлявший сидевшими в степи, в особых хуторах и слободах, козаками, во многих случаях, за отсутствием сичевой старшины, в своем ведомстве также исполнял роль судьи.

Показания и казни определялись у запорожских козаков различные, смотря по характеру преступлений. Из наказаний практиковались: приковывание ланцюгами или железом к деревянному столбу, стоявшему среди площади, за воровство впредь до предстоявшей преступнику казни; заключение преступника, окованного цепями, в войсковую пушкарню; в пушкарню иногда сажали и под «честный караул» иностранцев, как напр., татар, заподозренных в воровстве коней и отводимых в пушкарню впредь до расследования дела; привязывание к пушке на площади за оскорбление начальства, за убийство человека, не принадлежавшего к запорожской общине и особенно за денежный долг: если козак будет должен козаку и не захочет или не будет в состоянии уплатить ему долг, то виновного приковывают к пушке на цепь, запиравшуюся замком, и оставляют до тех пор, пока или он сам не заплатит своего долга, или кто другой не поручится за него; приковывались к пушке иногда и не только воры, но и убийцы, но это делалось в виде временного наказания, до наступления суда. Подобный способ наказания, но лишь за воровство, существовал у татар, из чего можно заключить о заимствовании его козаками у мусульманских соседей. Далее, практиковалось сажание на деревянную кобылу за воровство... Также допускалось, хотя редко, повреждение членов «изломлением одной ноги на сходке» за нанесение ран в пьяном виде ножом; «за большие вины переламливали руку и ногу»; было в употреблении разграбление имущества, за самовольное превышение таксы против установленной в Сичи нормы на продажу товаров, съестных и питейных продуктов... Кроме всего этого, предания столетних стариков указывают еще на один вид судебных наказаний у запорожских козаков — сечение розгами; но так как современные акты о том не говорят, то нужно думать, что подобного рода наказание, если только оно в самом деле было, допускалось только как единичное явление, потому что оно мало гармонировало с честью запорожского «лыцаря». Наконец, в случаях обоюдной ссоры допускалась, по преданию, и дуэль.

Казни, как и наказания, также определялись у запорожских козаков разные, смотря по роду преступлений, совершенных тем или другим лицом. Самою страшною казнью было закапывание преступника живым в землю; это делали с тем, кто убивал своего товарища: убийцу клали живого в гроб вместе с убитым и обоих закапывали землей; впрочем, если убийца был храбрый воин и добрый козак, то его освобождали от этой страшной казни и взамен того определяли штраф.

Но наиболее популярною казнью у запорожских козаков было забивание у позорного столба киями; к позорному столбу и киям приговаривались лица, совершившие воровство или скрывшие ворованные вещи, позволившие себе прелюбодеяние, содомский грех, учинившие побои, насилия, дезертирства...

Рядом с позорным столбом практиковались у запорожцев шибеница и железный гак; к ним присуждались за «великое» или несколько раз повторяемое воровство...

Передают, что от шибеницы, по запорожскому обычаю, можно было избавиться, если какая-нибудь девушка изъявляла желание выйти за преступника замуж. Если это предание справедливо, то, очевидно, подобный обычай допускался в виду постоянного стремления запорожцев всячески увеличить свою численность при существовавшей безженности сичевых, но при обычае семейной жизни у паланочных козаков.

Железный гак, или железный крюк — та же виселица, но с заменою петли веревкой с острым стальным крюком на конце; преступника, осужденного на гак, приводили к виселице, продевали под ребра острый крюк и оставляли его в таком положении висеть до тех пор, пока на нем не разлагалось тело и не рассыпались кости, на страх ворам и злодеям; снять труп с виселицы отнюдь никому не дозволялось под угрозою смертной казни...