Розділ «ДОДАТОК ДОКУМЕНТИ, МАТЕРІАЛИ»

4- е. Не устрашились еще самовластно захватить зимовниками своими приобретенные мирным трактатом новые земли между реками Днепром и Бугом, присвоить и подчинить себе новопоселяемых там жителей молдавского гусарского полку, так же, приходя отчасу в вящшее неистовство, и собраться вооруженною рукою для насильственного себе возвращения мнимых своих земель Новороссийской губернии, не взирая и на то, что Мы, Императорскою Нашею Грамотою от 22 мая минувшего 1774 года, повелев им прислать ко Двору Нашему нарочных депутатов для представления о их правах, в то ж время строгое им подтверждение учинили воздержаться от всякого своевольства и оставить спокойно настоящие селения и жителей, но запорожцы и после того не больше послушными оказались.

5- е. Как же они принимали к себе, несмотря на частые им от правительств Наших запрещения, не одних уже прямо в козаки вступающих беглецов, но и людей женатых и семьенистых, через разные обольщения уговорили к побегу из Малороссии для того только, чтоб себе подчинить и завести у себя собственное хлебопашество, в чем довольно уже и предуспели; ибо поселян, в земледелии упражняющихся, находится ныне в местах бывшего Запорожского владения до пятидесяти тысяч душ.

6- е. Наконец, те же запорожцы стали распространять своевольные присвоения и до земель, издревле принадлежащих Нашему Войску Донскому, непоколебимому в должной к нам верности, всегда с отличностию и мужеством в нашей службе обращающемуся, и порядком и добрым поведением приобревшему навсегда к себе отличное Наше Высочайшее Монаршее благоволение, делая и сим донским козакам запрещение пользоваться оными землями, которые уже долговременно в их обладании состоят. Всякий, здраво разсуждающий, может тут легко проникнуть как лукавое намерение запорожских козаков, так и существительный от оного государству вред. Заводя собственное хлебопашество, расторгали они тем самое основание зависимости их от престола Нашего и помышляли, конечно, составить из себя, посреди отечества, область, совершенно независимую, под собственным своим неистовым управлением, в надежде, что склонность к развратной жизни и к грабежу будет, при внутреннем изобилии, безпрестанно обновлять и умножать их число. Напрасно здесь изъяснять, коль предосудительно было бы событие сего злодейского умысла, как в разсуждении безопасности смежных к Запорожью жилищ и селений, так и в разсуждении неминуемой убыли в людях из числа Наших верных подданных; но столько, однако ж, не можем мы умолчать, что и торговля с землями Порты Оттоманской, освобожденная Матерьним нашим попечением от всей прежней тесноты, следовательно же, по взаимным естественным способностям, и обещающая трудящимся скорые и дейсвительные плоды богатой жатвы, не могла бы достигнуть сама по себе того совершенства, которое ей видимым образом предлежит, к позавидованию всей Европы, если б вредное скопище запорожских козаков, обративших хищность и грабительство в первое свое ремесло, не было благовременно изъято из тех мест, через которые сия торговля отчасти неминуемо проходит и действовать долженствует. Не для чего, равным образом, и того скрывать, что при самом начале последней с Портою Оттоманскою войны, многие из запорожских козаков умышляли, забыв страх Божий и должную Нам и отечеству верность, передаться на неприятельскую сторону, как и в самом деле ни известия войскам Нашим не подали они о приближении к границам тогдашнего крымского хана, ниже ему в походе, сколько ни есть, препятствовали, будучи к тому в довольных силах. Правда, Мы с удовольствием воздаем всю достойную похвалу в том пункте, что немалая ж часть Запорожского Войска в минувшую ныне сколь славную, столь и счастливую войну с Портою Оттоманскою, оказала при армиях Наших отличные опыты мужества и храбрости; почему Мы, обыкнув признавать и награждать по достоинству заслуги каждого из Наших верных подданных, не упустим, конечно, и впредь, из Всемилостивейшего Нашего внимания, всех честных людей, служивших Нам в сей части Нашего народа, которые, в ополчениях против государственного неприятеля, ознаменовали верность свою к Нам кровию и достохвальными подвигами, хотя и тут, к сожалению Нашему, не можем скрыть, что многие и из сих последних, по возвращении своем из похода в Сечь, начали совращаться с истинного пути и поступать заодно с своими домашними товарищами, вопреки Нашей Высочайшей воле и Нашим Монаршим повелениям.

И тако, по необходимому уважению на все вышеизложенное, сочли Мы себя ныне обязанными пред Богом, пред Империею Нашею и пред самым вообще человечеством разрушить Сечу Запорожскую и имя козаков, от оной взаимствованное. Вследствие того, 4 июня, Нашим генерал–порутчиком, Текелием, с вверенными от Нас ему войсками, занята Сечь Запорожская в совершенном порядке и полной тишине, без всякого от козаков сопротивления, потому что они не инако увидели приближение к ним войск, как уже повсеместно оными окружены были; ибо Мы сему военачальнику именно предписали стараться произвесть порученное ему дело спокойнейшим образом, убегая, сколь возможно, пролития крови.

Возвещая Нашим верным и любезным подданным все сии обстоятельства, можем Мы в то же время им объявить, что нет теперь более Сечи Запорожской в политическом ее уродстве, следовательно же и козаков сего имени. Место жилища и угодья тамошние оставляем Мы для постоянных и отечеству наравне с другими полезных жителей, причисляя их по способности к Новороссийской губернии и поручая, при новом заведении и устройстве, в особливое попечение учрежденному там правительству Нашему.

Впрочем, следуя человеколюбию Нашему, которое всегда и от праведной преступнику казни отвращается, сообразовались Мы оному не меньше и в определении будущего жребия всем частным членам бывших запорожских козаков, Всемилостивейше повелев не желающих остаться на постоянном жительсте в своих местах, распустить на их родину, а желающим тут селиться, дать землю для вечного им жилища; всем же старшинам, кои служили порядочно и имеют одобрения от Наших военных начальников, объявить Нашу Императорскую милость, и что они соразмерно службе и званию их получат степени. Дан в Москве, от Рождества Христова тысяча семьсот семьдесят пятого года, августа третьего дня, а государствия Нашего четвертогонадесять лета.

На подлинном подписано

собственною Ее Императорского

Величества рукою тако:

ЕКАТЕРИНА

Печатан в Москве при Сенате августа 3 дня 1775 года.

Рігельман Олександр. Літописна оповідь… — С. 681—686.

Об учреждении в Малой России трех наместничеств

В именном Ее Императорского Величества указе, данном Сенату минувшего сентября 16 дня, за собственноручным Ее Величества подписанием, написано: Всемилостивейше повелеваем Нашему генералу–фельдмаршалу и Малороссийскому губернатору, графу Румянцеву–Задунайскому, в ноябре сего года исполнить, по учреждениям Нашим от 7 ноября, 1775 года в Киевском наместничестве, составя оное из одиннадцати уездов, а именно: Киевского, Остерского, Козелецкого, Переяславского, Пирятинского, Лубенского, Миргородского, Хорольского, Голтвянского, Городиского и Золотоношского; вследствие чего местечка, по коим названы уезды, переименовать городами, а впрочем назначение границ сего наместничества с прикосновенными ему предоставляем на соглашение Наших генералов–губернаторов и правящих ту должность, о котором, так как и о числе душ, из коего вся губерния и в ней уезды составлены будут, подать в Сенат Наш ведомости. А подобно тому другими двумя Высочайшими указами и того же числа, Ее Императорское Величество изволит предписать ему, графу Петру Александровичу Румянцеву–Задунайскому, открыть в декабре месяце сего года Черниговское наместничество, составленное из одиннадцати уездов, а именно: Черниговского, Городницкого, Березинского, Борзенского, Нежинского, Прилуцкого, Глинского, Роменского, Лохвицкого, Гадяцкого и Зенковского. В январе месяце, будущего 1782 года, открыть так же в Малороссии и третье Новгородское–Северское наместничество, составив оное из одиннадцати ж уезлов, а именно: Новгородского–Северского, Стародубского, Погарского, Мглинского, Глуховского, Кролевецкого, Коропского, Сосницкого, Конотопского, Новоместского и Суражского. А между тем в тот же день, то есть, сентября 16 дня, Ее Императорское Величество Высочайше повелеть соизволила: 1–е. Генералу–порутчику Семену Ширкову отправлять должность правителя Киевского наместничества, а коллежскому советнику и Курского наместничества директору экономии, Александру Башилову, отправлять должность порутчика правителя Киевского наместничества; 2–е. Генералу–порутчику Милорадовичу быть правителем Черниговского наместничества, Палаты Гражданского Суда председателю, Федору Новикову, отправлять должность порутчика правителя Черниговского наместничества; 3–е. Действительному статскому советнику и малороссийскому генеральному судье Илье Журману отправлять должность правителя Новгородского–Северского наместничества, а действительному статскому советнику, Василию Туманскому отправлять должность порутчика правителя Новгородского–Северского наместничества, В исполнение каковых Высочайших Ее Величества указов, Правительствующий Сенат приказали: о вышеписанном дать знать всем присутственным местам губернским и наместническим правлениям, а оные уведомят подчиненные им места от себя. Впрочем, что касается до исполнения Высочайших Ее Величества повелений относительно учреждений помянутых наместничеств, то об оном особое предписание учинено от Сената господину генералу–фельдмаршалу, Малороссийскому генералу–губернатору и кавалеру, октября 2 дня, 1781 года.

На подлинном тако:

Обер–секретарь Василий Крамаренков Секретарь Карл Северин Канцелярист Федор Сушков

Рігельман Олександр. Літописна оповідь. — С. 694–695.

Про запровадження кріпацтва в Україні

Витяги з указу

Катерини II