Розділ «Рогнеда Тихоновна Волконская ТЕНИ ВОЙНЫ[1]»

— А ваша сестра дома?

Мирта бросила взгляд на ручные часики.

— Думаю, что дома.

Мирта отперла дверь.

— Проходите.

— Это ты, Мирта? — донеслось из кухни, и в переднюю вошла женщина лет тридцати пяти.

— О, ты не одна!

— Это к тебе.

— Да, я к вам, Астра Вольдемаровна. — Раскатов отрекомендовался, показал свое удостоверение.

— Право, я ничего не понимаю, — растерялась Астра.

— Астра Вольдемаровна, мне нужна ваша помощь, только и всего.

— Извините меня… Что же мы стоим, пойдемте в комнату. Мирта может посидеть с нами?

— Да, да, — Раскатов ободряюще улыбнулся.

Разговор поначалу не клеился. Раскатов сидел и мучительно подыскивал то единственное слово, которое наверняка может успокоить этих женщин, внести ясность в их собственное представление об отношении к ним окружающих.

Внезапно это слово пришло само собой, и Раскатов удивился, как звучит оно просто и вместе с тем весомо:

— Ваш отец патриот.

В лицах этих женщин что-то дрогнуло, исчезло напряженное выражение, с которым они ждали начала разговора. Они облегченно вздохнули, но продолжали молча, выжидательно смотреть на Раскатова. Наконец старшая, глядя Раскатову прямо в глаза, тихо сказала:

— Патриот… Это очень ответственное слово. До сих пор я не слышала четких исчерпывающих определений в адрес нашего отца. Они были туманны и расплывчаты… Его имя не причисляли ни к этой категории лиц, ни к прямо противоположной.

Астра Саулите была права. Имя ее отца еще вызывало немало пересудов, и уж, конечно, никому до сих пор не приходило в голову приписывать ему какой-либо подвиг. Капитан Раскатов это хорошо понимал. Но сообщение, сделанное Стабулниеком, в корне меняло сложившееся представление о художнике Саулитсе. Поэтому Раскатов без всякого преувеличения мог назвать его патриотом.

— Астра Вольдемаровна, в то время, когда ваш отец покидал Ригу, вам было семнадцать лет, вы были уже достаточно взрослой… Припомните, говорил ли вам отец что-нибудь о спрятанных им картинах?