Розділ «Рогнеда Тихоновна Волконская ТЕНИ ВОЙНЫ[1]»

— Не продолжайте, — перебил его “беркут”. — Все это ребячество. Глупо. Вы забываете, Стус, что живете в середине двадцатого века.

— Но люди убегают из лагерей, из тюрем. Без документов. Как-то устраиваются…

— Вы не имеете права на мою помощь, Стус. Для вас светили люстры концертных залов, вам дарили цветы… Но в это время я, заточенный в этом подземелье, был властелином вашей души. У вас нет будущего, Стус.

“Беркут” встал и отошел в угол комнаты.

— Дайте мне хотя бы костюм и обувь. Часть задания я все-таки выполнил.

“Беркут” беспощадно усмехнулся:

— Нет, не выполнили. Мало того, провалили! Вас ищут, и когда-нибудь все же найдут. И тогда погибнем мы оба. У вас нет будущего, Стус. Нет! Неужели вы не поняли? Я вынес приговор и приведу его в исполнение…

С этими словами “беркут” вынул из кармана пистолет.

— Встаньте, Стус.

Стус покорно встал.

Рука “беркута” медленно поднималась вверх. И в тот миг, когда “беркут” нажал на курок, какая-то неведомая сила подтолкнула Стуса, он отпрыгнул в сторону, наотмашь ударил рукой лампу. “Беркут” выстрелил еще раз. Уже падая, Стус увидел пламя, взметнувшееся вверх, и “беркута”, накрывавшего огонь ватным одеялом.

Стус, воспользовавшись замешательством, схватил табуретку и со всего размаху ударил ползающего по полу “беркута”. Потом еще и еще. И рухнул рядом, потеряв сознание.

Очнулся Стус в кромешной темноте. В нос ударил удушливый запах керосина и горелых тряпок. Перед глазами плыли разноцветные круги. При каждом вздохе в груди булькало и шипело с каким-то тягучим посвистом. Весь левый бок был мокрым и липким. Стус перевернулся со спины на правый бок, и изо рта полилась кровь. Он понял, что пуля пробила легкое.

Стус приподнялся и сел. Рука неожиданно нащупала на полу фонарик. Вздрагивающий луч уперся в тело “беркута”. Его цепкие пальцы крепко сжимали окровавленный седой парик с прикрепленными к нему усами и бородой. На закрытые глаза упали черные с проседью волосы. Хищный нос еще больше заострился. Лицо было гладко выбрито…

— О, двуликий дьявол! — шептал Стус, ощупывая лежащее перед ним тело. “Беркут” был мертв.

Напрягая все свои силы, Стус поднялся на ноги. Петляющей походкой подошел к двери, потянул на себя. Но дверь не поддавалась. Он в отчаянии оглянулся вокруг и увидел вторую дверь в противоположной стене. Он вспомнил, что за этой дверью — потайной ход, который должен вывести в склеп в центральной части кладбища. Из любого склепа есть выход!

Посвечивая фонариком и держась за цементированные стены, он углубился в туннель. Шел долго, часто отдыхая, в изнеможении привалившись к стене. И в тот момент, когда он уже готов был упасть, вытянутая вперед рука ощутила преграду. Это была металлическая лестница в несколько ступеней, похожая на корабельный трап. На уровне глаз был низ дверцы высотой не более семидесяти сантиметров — так, чтобы только пролезть. Она была открыта. Словно боясь, что дверца захлопнется, он сделал рывок и полез вверх по лестнице. Еще одно усилие — и он оказался в склепе на полу, выложенном светлыми мраморными плитами, покрытыми толстым слоем пыли. Дверца тихо прикрылась, оставив небольшую щель.

Вокруг царил полумрак. На высоте двух с половиной метров, под самым потолком тускло светилось низкое, шириной во всю стену окошко, остекленное цветным витражом.

К двери поднимались три широкие мраморные ступени. От света и солнца Стуса отделяли какие-нибудь пять метров. И он пополз.

…Там, в глубине, спали вечным сном чьи-то богатые предки. А он хотел жить! Скорей отсюда, скорей! Он потянул к себе дверь, но она была заперта. Уже не оставалось сил, чтобы сломать запор.